Cōgitō ergō sum [ˈkoːɡɪtoː ˈɛrɡoː sũ] (с лат. — «Я мыслю, следовательно, я есмь» [sic], более распространённый перевод — «Я мыслю, следовательно, я существую») — философское утверждение Рене Декарта, фундаментальный элемент западного рационализма Нового времени.

Именно это высказывание может охарактеризовать необыкновенное состояние предвкушение момента, когда в руки нашим академикам попали деревянные головоломки. Крутили, вертели, даже простукивать пытались, но всё таки нашлась такая, которую раскрыть не смогли. Узнав о законе физики, который в данном случае необходимо было использовать, отшутились: «Ну не физики мы!!!».

Зато придумать детективную историю, опираясь на этапы мыслительного процесса смогли. Тут вам и Шерлок Холмс, и доктор Ватсон обнаружились. «Пожар за лесом» такими словами начиналась история расследования каждого, а затем великий поток фантазии уносил каждого академика в свой лес, и начиная с гипотезы, переходя к причинам, следствиям и даже позитивным последствиям!)))))))))) Сколько тонкостей, глубины, загадок в этой прекрасной науке психологии…

Мышление как процесс разрешения проблем

Этнография показала, что первобытные племена, в том числе и те, которые существуют сегодня, наделены чрезвычайно острым восприятием пространства. Туземец способен видеть мельчайшие детали своего окружения. Он необычайно чувствителен к любому изменению окружающей среды, даже в самых трудных ситуациях может найти верную дорогу. С предельной точностью следует он за всеми поворотами реки, когда гребет, идет под парусами или проего плывет по течению.

Однако наряду с этой способностью и даже вопреки ей у аборигена обнаруживается странный недостаток в понимании пространства. Если попросить его дать общее описание или начертить карту реки, он даже не поймет, что его просят сделать. О чем это свидетельствует? О том, что абстрактное мышление формировалось у этих людей постепенно.

Туземец хорошо знает направление течения реки, но его знакомство с ней далеко от того, что можно назвать знанием в абстрактном, теоретическом смысле. Если у вас в руках вещь и вы умеете правильно, т.е. с практической пользой, обращаться с ней, то это еще не означает, будто вы имеете полное представление об этой вещи. Нужно выработать общую концепцию данной вещи, определить ее бесчисленные взаимосвязи с другими объектами и в то же время понять специфические отличия от последних, т.е. понять ее глубинный смысл, ее суть и особое место среди прочих вещей. Это и есть путь теоретического мышления.

Мышление всегда ставит перед собой задачу решить ту или иную проблему. Например, современная физика предлагает некоторые удивительные возможности объяснения, основанные на более широком понимании природы времени. Эйнштейновская теория относительности, заменившая трехмерное пространство и линейное время концепцией четырехмерного континуума пространства-времени, дает интересную возможность для понимания некоторых трансперсональных переживаний, касающихся других исторических периодов. Специальная теория относительности при определенных обстоятельствах допускает обратный ход времени. В современной физике все более привычным становится желание рассматривать время как двунаправленную – вперед и назад – сущность. Так, например, в физике высоких энергий при интерпретации пространственно-временных диаграмм движение частицы во времени равносильно движению соответствующих античастиц в обратном направление.

Мышление может быть продуктивным и репродуктивным. Продуктивность – это реализация человеком его потенциальных возможностей, сил. Способность человека продуктивно использовать свои силы – это благодатный дар. Силой разума человек может проникать вглубь явлений, понимать их сущность. Силой воображения он способен представить нечто еще не существующее, планировать и осуществлять задуманное. Тогда же, когда у человека оказывается недостаточно этих сил, его отношение к миру постепенно превращается в желание доминировать, оказывать давление на других людей, т.е. относиться к ним так, как если бы они были вещами.

Отношение к миру, согласно Фромму, может быть двояким: репродуктивным, когда восприятие действительности остается всегда одним и тем же, вроде фильма, бесконечно воспроизводящего во всех деталях отснятый материал (хотя даже простое репродуктивное восприятие требует активной работы ума), и генеративным (продуктивным), при котором осуществляется оживляющее и преобразующее постижение мира с помощью спонтанной активной работы умственных и эмоциональных сил человека. Каждому человеку свойственны в той или иной мере оба эти способа отношения к миру, однако диапазон между ними весьма широк. Временами какой-то из них как бы атрофируется, а другой – предельно активизируется, и тогда изучение крайних проявлений второго представляет собой лучший из возможных подходов к пониманию его сущности. В свою очередь, при временном атрофировании второго удается лучше изучать первый тип отношения к миру.

Нашей культуре, по мнению Фромма, весьма свойственна относительная атрофия генеративной способности. Человек может осознавать некую реальность такой, какова она есть (или так, как принято в данной культуре), но он не в состоянии привнести в нее что-либо новое, оживить ее по-своему исходя из собственного восприятия. Такой человек – «реалист» в буквальном смысле слова. Он видит все, что можно увидеть на поверхности явлений, но не способен проникнуть за пределы видимого, в их сущность и мысленным взором увидеть невидимое. Реалист видит детали, но не целое, деревья, но не лес. Действительность для него лишь совокупность того, что выступает в явно материальном виде. Нельзя сказать, что такой человек обладает небогатым воображением, но его воображение функционирует как вычислительная машина, комбинирующая уже известное и существующее, выводя таким образом свои последующие действия.

Пространственное мышление как специфический вид мыслительной деятельности

Пространство и время – структура, в которую вмещается вся реальность. Вне условий пространства и времени мы не можем познать ни один реальный предмет. Первое, что выявляется в результате анализа – это существование принципиального различия типов пространственного и временного опыта: не все формы этого опыта располагаются на одном и том же уровне. Есть высший и низшие его слои, расположенные в определенном порядке. Ребенок вынужден обучаться многим навыкам, которые у животного существуют от рождения. Но этот недостаток компенсируется другим даром, который есть только у него и который не имеет аналогий с чем бы то ни было в органической природе. Не непосредственно, а путем сложных и трудных мыслительных процессов человек приходит к идее абстрактного пространства – как раз она и есть та идея, которая проясняет человеку путь не только к новому познавательному полю, но и к совершенно новому направлению в его культурной жизни.

Обыкновенные люди могут мыслить пространство лишь па основании отнесенности этого понятия к воспринимаемым объектам. Но если мы хотим постичь некоторую научную или философскую истину, мы должны отказаться от этого принципа: в философии мы должны абстрагироваться от наших чувственных данных. В истории человеческой культуры понятие абстрактного пространства привело к концепции космического порядка. В вавилонской астрономии мы находим прежде всего первые фазы того мощного движения, которое привело в конечном счете к интеллектуальному завоеванию пространства и открытию космического порядка, системы Вселенной.

Математическая мысль сама по себе не могла непосредственно решить эту проблему, ибо на заре человеческой цивилизации никогда не появлялась в своей подлинной логической форме: она была, так сказать, окутана атмосферой мифической мысли. Первооткрыватели научной математики не могли прорваться сквозь этот покров. Человек впервые обратил свой взор на небеса не для того, чтобы только удовлетворить свою интеллектуальную любознательность. На самом деле он искал на небесах свое собственное отражение и порядок человеческой Вселенной.

Речь как способ оформления мысли, образа

Ребенок рождается с криком прародителей. Крик, не расчлененный на слова, бормотание – это язык ощупывания мира. Прикасаясь к последнему, мы наталкиваемся на предметы, обозначая их определенными звуками. «И на каком языке говорит мать с ребенком? – спрашивал русский писатель В. Шкловский. – Они понимают друг друга, хотя язык их до-словен. Обезьяна на дереве наш далекий предок, кричит что-то о своем, она докричалась в конечном счете до языка. Песня рождается, когда человек открывает глаза, когда он видит мир таким, каким его никто раньше не видел. Он видит странным, новым…»^[1]

Демокрит первым выдвинул тезис о том, что человеческая речь произошла от некоторых звуков чисто эмоционального характера. Эта мысль древнего философа постоянно оказывала воздействие на теорию языка. Человеческая речь может быть сведена к основным инстинктам, которыми природа наделила все живые существа. Неистовые крики – выражения страха, ярости или страдания – характерны не только для человека, они распространены повсюду в животном мире.

Однако современная философия отказывается от такого представления. «Животный язык» выражал различные чувства, но он не был способен обозначать или описывать объекты. Кроме того, не найдено фактов, свидетельствующих о том, что язык человека даже на ранних стадиях развития когда-либо сводился к чисто эмоциональному языку или языку жестов.

Язык рождается тогда, когда человеческие высказывания, дотоле бывшие лишь эмоциональными криками, начинают использоваться как имена. То, что поначалу было бессвязной массой звуков, лишенных значения, вдруг становится орудием мысли. Например, комбинация звуков, сливающихся в некую мелодию и используемых в песне триумфа над поверженным и усмиренным недругом, может быть преобразована в собственное имя этого особого события или даже человека.

Звуковые выражения, которые ранее были лишь выкриками, невольной разрядкой сильных эмоций, теперь направлены на совершенно иные задачи. Они используются в качестве символов, передающих определенное значение. Во многих языках обильно представлены названия цветов. Каждый отдельный оттенок данного цвета имеет свое, особое имя, когда наши общие термины – голубой, зеленый, красный и другие отсутствуют. Названия цветов варьируются в зависимости от природы объектов.

Например, серый цвет можно обозначить разными словами в зависимости от того, о чем мы говорим: о шерсти конкретного животного, о волосах человека или о чем-то другом. Таким образом, в развитии человеческой речи восхождение к универсальным понятиям происходило очень медленно. Анализ языка дает огромный материал для изучения мыслительных процессов человека.

• [1] Шкловский В. О заумном языке // Независимая газета. 1998. 27 нояб.

Культура мышления

Мышление как процесс требует определенной культуры. Литургически стройное продвижение мысли нередко может подменяться псевдомышлением, иллюзией логики, эклектизмом. Слушая «Реквием» Моцарта, пушкинский Сальери произносит:

Какая глубина!

Какая смелость и какая стройность!

Стройность мысли – залог ее глубины. Мышление как процесс неразрывно связано с мышлением как деятельностью личности. Термин охватывает различные виды деятельности (творчество, интеллектуальные упражнения, решение проблем). В ходе мышления обнаруживает себя манипуляция с неким смысловым содержанием.

Мышление содержится во всех проявлениях психической деятельности, от акта восприятия до речи. Говорить о расстройстве способности к суждению можно только в том случае, если восприятие, ориентировка, память, движение и речевая деятельность сами по себе не нарушены или если мы в состоянии отличить расстройства, специфичные для всех этих типов способностей, от того, что порождено собственно ложным суждением. Тот факт, что суждение противоречит общепринятым представлениям об истинном и ложном, сам по себе не может свидетельствовать в пользу наличия аномалии. Мы обязаны попытаться рассмотреть и оцепить ситуацию в каком-либо ином контексте, чтобы удостовериться, что расстройство способности к суждению действительно имеет место. Суждения, нс соответствующие общепринятым, выступают в качестве источника объективных данных. До какого-то момента мы не можем обращать внимания на степень их истинности или ложности. Для нас важно прежде всего определить те признаки, на основании которых суждение должно рассматриваться как образец аномальной реализации соответствующей способности. Расстройство рассудка и мышления следует отличать от бредовых идей.

По выражению Ясперса, бред – это одна из тех великих загадок, которые разрешимы только при условии четкого разграничения имеющихся в нашем распоряжении фактов. Если называть бредом любые некорректируемые ложные суждения, то возникает вопрос: кто же тогда нс подвержен бредовым идеям? Все мы способны иметь убеждения, а человеку вообще свойственно упорствовать в собственных ошибках. Точно так же нельзя называть «бредом» те иллюзорные представления, которые в изобилии встречаются у отдельных людей и целых народов, ведь тогда мы низведем до уровня болезни одно из фундаментальных свойств человека вообще.

Расстройство, затрагивающее проявление любой отдельно взятой способности, воздействует на состояние личности в целом. Даже если расстройство касается только одной из способностей, ее результаты могут быть катастрофическими, как бывает при расстройствах способности к запоминанию при тяжелых афазиях. Общее состояние личности подвергается изменению, но характер последнего полностью понятен в терминах отдельного, доступного для наглядной демонстрации расстройства. И наоборот, любое проявление отдельно взятой способности может подвергаться качественным и смысловым изменениям в силу своей зависимости от всей совокупности способностей.

Целевые, смысловые и операциональные установки

«Понятие смысла – междисциплинарное понятие, – отмечает Д. А. Леонтьев, – занимающее важное место во многих гуманитарных науках. Богатые традиции в разработке проблематики, связанной с этим понятием, существуют в философии (Ф. Ницше, Э. Шнрангер, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр, М. Мерло-Понти, М. Бубер), социологии (М. Вебер, Дж. Г. Мид), эстетике (А. А. Потебня, Р. Ингарден, Μ. М. Бахтин), не говоря уж о лингвистике и связанных с ней дисциплинах»^[1].

Поведение человека и его мышление вообще соотносятся с осмысленной ситуацией в осмысленном мире. Окружающие нас объекты осмыслены, когда мы спрашиваем «Что это?», мы спрашиваем о цели, которой служит данный объект, о его роли в поведении, иными словами, о его смысле. При этом объекты и ситуации имеют смысл лишь в отношении к действующему субъекту. Смысл конституируется отношением между ситуацией и мотивацией. Осмысленные ситуации конструируются человеком в процессе обработки информации и построения концептуального образа мира. Осмысленный объект потенциально содержит схему поведения.

Важную роль в постижении смысла играет психологопедагогическая концепция самообучающейся личности. Эта концепция исходит из того, что центральным для понимания человека и для познания людьми самих себя является истолкование личностных смыслов. Процесс обучения с позиции теории личностных конструктов рассматривается как конструирование новых смыслов и реконструирование уже существующих. Люди ищут смыслы. Созидание смыслов, процесс достижения личностного знания и есть обучение.

Рациональное познание принесло человечеству немалые плоды. Одно из глубинных влечений личности – стремление распознать логику окружающего мира, удовлетворить свое желание понять смысл универсума. Человеческое знание вырастает из глубинной потребности индивида в творчестве, интеллектуальном познавательном действии. Мощная тяга к знанию – чисто человеческая потребность. Любое живое существо принимает мир таким, каков он есть. Только человек пытается понять, как мир устроен, какие законы им управляют, что определяет его динамику. Древний человек обнаружил в себе могучее желание проникнуть в тайны Вселенной, понять ее секреты, раскрыть законы универсума, подчас даже рискуя жизнью. Это стремление составляет глубинное сущностное свойство человека, которое не менее загадочно, чем феномен сознания. В этом неодолимом устремлении к знанию отразилась человеческая природа.

Понятие – одна из форм отражения мира на ступени познания, связанной с применением языка, форма обобщения предметов и явлений. Интелллект – совокупность умственных способностей человека и некоторых высших животных. Существует большое количество теорий интеллекта, основывающихся на той или иной интерпретации понятия. В наиболее общем смысле интеллект есть некоторая общая способность приспособления к новым жизненным условиям, способность индивидуума адаптироваться к окружающей среде. Приспособительный акт – решение жизненной задачи с помощью интеллекта – осуществляется посредством действия с мысленным («ментальным») эквивалентом объекта, посредством действия в уме (В. Н. Дружинин). В современной психологии также распространен тестологический подход к определению интеллекта. В рамках этого подхода интеллект рассматривается как совокупность умственных способностей человека, которые можно измерить с помощью специально разработанных тестов. На основании данных измерений вычисляется коэффициент интеллекта – IQ. Структура интеллекта достаточна сложна. Согласно С. Спирману существует генеральный фактор интеллекта, который характеризует общий уровень умственных способностей человека и ряд специфических интеллектуальных способностей, развивающихся на базе генерального фактора и проявляющихся в решении конкретных задач. Г. Айзенк выделил три первичных умственных потенции: вербальный интеллект – способность объясняться, используя подходящие слова, математический интеллект – способность оперировать числами и выполнять арифметические действия и пространственно-зрительный интеллект – способность оперировать зрительными изображениями, ориентировать их в пространстве, находить общее и различное между ними. Также выделяют конкретный и абстрактный интеллект. В гештальтпсихологии исследовались продуктивные творческие компоненты интеллекта, было предложено понятие инсайта (М. Вертгеймер, В. Кёлер). Инсайт представляет собой новое решение проблемы, проявляющееся внезапно после того, как субъект интегрирует информацию, имеющуюся в памяти и поступающую из внешней среды. С точки зрения когнитивного подхода, интеллект – форма организации индивидуального ментального опыта в виде наличия ментальных структур, порождаемого ими ментального пространства отражения и строящихся в рамках этого пространства ментальных репрезентаций происходящего (М. А. Холодная). Существует большое количество психогенетических исследований природы интеллекта, исследований влияния наследственности и среды на уровень развития интеллекта человека. Наиболее популярная модель объясняет 50% дисперсии интеллекта влиянием наследственности, 20% – влиянием среды и 30% – взаимодействием генетико-средовых факторов. Общий умственный потенциал человека – те инструменты реализации способностей, которые он целесообразно использует для приспособления к жизни. Человек в отличие от животных может мыслить, познавать и решать проблемы. Интеллект выражает все умственные функции человека, всю совокупность его познавательных умений: ощущения, восприятия, памяти, представления, мышления, воображения. Благодаря интеллекту человек может сравнивать, вырабатывать абстракции, образовывать понятия, суждения, осуществлять заключения.

К. Ясперс предлагал различать предпосылки интеллекта, багаж знаний и интеллект в собственном смысле слова. Предпосылками интеллекта можно считать способность к запоминанию и память, утомляемость, механизмы, лежащие в основе двигательных явлений, речевого аппарата и т.д. Эти предпосылки часто смешивают с умственными способностями как таковыми. Человек, который ничего не помнит, не может говорить или слишком быстро утомляется, естественно, лишен возможности проявить свой интеллект. Но в подобных случаях причина состоит в расстройстве некоторой строго определенной функции. О расстройстве же интеллекта в данном случае говорить невозможно.

Чрезвычайно трудно подсчитать все множество разнообразных критериев, которые используются для того, чтобы оценить человека в аспекте его интеллекта (умственных способностей). Существуют не просто большие или меньшие степени развития умственных способностей, а некое глубоко укорененное дерево, объединяющее в себе многочисленные и разнообразные способности.

Философы издавна ставили вопрос о том, существует ли способность к разнонаправленной реализации собственного потенциала вообще. Мыслители разных эпох называли способность к суждению рассудком. В Средние века шел спор о том, подчинена ли воля интеллекту или, наоборот, интеллект зависим от воли. Первую точку зрения развивал Ф. Аквинский, вторую – Д. Скот и У. Оккам. Современные психологи считают, что воля относится к области психического, а интеллект – к сфере духа. В связи с этим интеллект выше воли.

Следует различать интеллект (умственные способности) и содержание нашего разума, совокупность нашего знания. Разумеется, наличие больших знаний само по себе, несомненно, указывает на наличие определенных способностей, выходящих за рамки одной только высокоразвитой способности к воспроизведению содержания памяти. Однако даже учитывая эту оговорку, мы отмечаем явную взаимную независимость простой способности к обучению и собственно интеллекта (способности к суждению). Человека можно научить массе сложнейших вещей, но не следует смешивать способность к обучению с интеллектом. Объем умственного богатства зависит не только от способности к обучению или интересов, но и от социальной среды.

Феноменология интеллекта (умственных способностей) отличается большим разнообразием. Некоторые люди быстро схватывают существо вопроса. Однако такая гибкость не является обозначением блестящих умственных способностей. Практическая смышленость и абстрактный интеллект – это не одно и то же. В клинической практике помимо способности к суждению принимается в расчет также спонтанность и наличие инициативы.

Понятие интеллекта в психологии неизбежно сочетается с понятием коэффициента умственного развития, который вычисляется по результатам специальных тестов. Современный специалист должен владеть искусством мышления, обладать искусством творчества, уметь строить общение.

• [1] Леонтьев Д. А. Проблема смысла в современной зарубежной психологии // Современный человек: цели, ценности, идеалы. Вып. 1. М., 1988. С. 73.